Вика и Марина
Принятый недавно в России закон о «гей-пропаганде» негативно влияет на все ЛГБТ-сообщество. Но люди, которые публично высказываются против него и защищают свои права, находятся в еще большей опасности.
Марина и Вика рассказали нам про свою семью и то, как им пришлось спасаться от органов опеки и доносов в полицию. Чтобы сохранить право на семью, свободу и родительство, им пришлось втайне от полиции организовывать выезд из России.
Марина и Вика рассказали нам про свою семью и то, как им пришлось спасаться от органов опеки и доносов в полицию. Чтобы сохранить право на семью, свободу и родительство, им пришлось втайне от полиции организовывать выезд из России.
В России
Марина: У нас были тревога и страх, но не было ощущения, что нужно уезжать. Мы понимали, что нам будет небезопасно, но что настолько — нам не приходило в голову.
Вика: Я веду блог в инстаграм, он о нашей жизни: как живёт ЛГБТ-семья в России. С 24 февраля всё изменилось, я высказалась о войне. Просто я называла войну войной.
Марина: Блог открытый и многие люди почувствовали, что можно теперь доносить на всех, примкнуть к партии большинства и травить.
Вика: В телеграм слили все наши данные, адреса, документы, номера. Тревога усилилась.
Марина: Я поняла, что маховик пропаганды начинает раскручиваться. Понимала, что это просто так для нас не закончится. Особенно учитывая, что мы ЛГБТ семья, что у нас несовершеннолетний ребёнок.
Марина: Блог открытый и многие люди почувствовали, что можно теперь доносить на всех, примкнуть к партии большинства и травить.
Вика: В телеграм слили все наши данные, адреса, документы, номера. Тревога усилилась.
Марина: Я поняла, что маховик пропаганды начинает раскручиваться. Понимала, что это просто так для нас не закончится. Особенно учитывая, что мы ЛГБТ семья, что у нас несовершеннолетний ребёнок.
Инстаграм Марины и Вики
Вика: В своём блоге я рассказала про слив наших данных, и нам рассказали про Квартиру и про существование гумвизы. Тогда со стороны наша ситуация казалась более острой, чем она казалась нам. Но потом появились угрозы убийства в подъезде: «Смерть лесбиянкам из 57 квартиры», и стало слишком тревожно.
Марина: Я сразу сказала Вике собирать дорожный чемоданчик и уезжать из страны прямо сейчас. Мы уже на каждый шорох реагировали. Все телеграмщики, которые сливали наши данные, уже хвастались тем, что подали на нас заявление в полицию.
Марина: Я сразу сказала Вике собирать дорожный чемоданчик и уезжать из страны прямо сейчас. Мы уже на каждый шорох реагировали. Все телеграмщики, которые сливали наши данные, уже хвастались тем, что подали на нас заявление в полицию.
Отъезд
Вика: Они создали отдельный чат в телеграм, он называется «Пиздец тебе». Прямо сейчас я перестала быть им интересной, у них другие интересы, у них мобилизация.
Второго августа я ждала курьера «Яндекса». Курьер позвонил, сказал что будет через минуту, открывайте. Я открываю, а там стоят двое из полиции и одна из опеки. А дома у меня ЛГБТ-флаги и выпуски «Новой газеты», красота. Они проходят и задают вопросы: «Смотрит ли у вас ребёнок, как вы сексом занимаетесь? Где кто спит? Откройте шкафы. Как вы ребёнку объясняете, кто такие лесбиянки?».
Выделили несколько книг, которые «нарушают детскую психику». А там ничего особенного, какой-то секспросвет, выпуски про репрессии. И нужно было подписать акт, где написано, что дома хорошие жилищные условия, все графы заполнены, кроме психологической обстановки. Я увидела это только потом на фотографии. После того, как подписала. Не знаю, что они там вписали потом.
Написала в Квартиру, посоветовалась, думаю: «Ну, недели две у нас есть».
Написала в Квартиру, посоветовалась, думаю: «Ну, недели две у нас есть».
На следующий день после прихода органов опеки мы получили звонок в дверь, корочка — уголовный розыск. Спрашивали про другого человека, но задавали уточняющие вопросы с информацией, которая явно о нас была.
Если бы мы попали в уголовный розыск, мы бы уже не выехали. Поэтому решили выезжать, за ночь собираем вещи. Чтобы отвезти собак к маме и забрать от неё дочь, нужно было доехать до Москвы. Мы уехали как можно раньше, была паранойя, в квартире находиться невозможно, да и на улице всё подозрительно.
Если бы мы попали в уголовный розыск, мы бы уже не выехали. Поэтому решили выезжать, за ночь собираем вещи. Чтобы отвезти собак к маме и забрать от неё дочь, нужно было доехать до Москвы. Мы уехали как можно раньше, была паранойя, в квартире находиться невозможно, да и на улице всё подозрительно.
В такой ситуации очень нужна помощь, но её сложно принять, потому что другим хуже, да и привыкла сама этим заниматься. Я делала адресные сборы, пока блог позволял это. Но для себя попросить было тяжело. Это не про гордость, это про ответственность. Подписчики, конечно, говорили открыть сбор и стали сами предлагать помощь. Это была важная поддержка.
Потом нам помогли с покупкой билетов, иначе бы мы никуда не улетели. Мы очень благодарны за это. Дальше был Ереван-Тбилиси-шелтер.
Потом нам помогли с покупкой билетов, иначе бы мы никуда не улетели. Мы очень благодарны за это. Дальше был Ереван-Тбилиси-шелтер.
Новая глава
Марина: Было ощущение, что жизнь закончена, всё рухнуло. Дочери мы сказали о том, что уезжаем, только в самолёте.
Вика: И вот мы зависли в Грузии. Накоплений нет, а перед отъездом мама дала нам бабушкины золотые коронки, которые та поменяла. Говорит, сдашь там. Я брать не хотела. Но мама куда-то сунула их. В общем, на эти бабушкины зубы мы прожили месяц! Наши ожидания в Грузии оправдались, и нам открыли гумвизу.
Марина: Всё, что сейчас происходит — это бытовые неудобства, какие-то моменты не ясны из-за незнания языка.
Вика: Сейчас нам важно найти жильё, чтобы мы могли забрать собак из России. Их три, и они у сейчас у мамы. Очень нужно их привезти.
Люди просят продолжать вести блог, их это поддерживает. С принятием поправок к закону о «пропаганде ЛГБТ» появился страх за людей, которые остаются. Если бы мы сейчас находились в России, и не было угроз, меня бы этот закон только раззадорил. Я бы наломала дров из-за ярости.
Марина: Всё, что сейчас происходит — это бытовые неудобства, какие-то моменты не ясны из-за незнания языка.
Вика: Сейчас нам важно найти жильё, чтобы мы могли забрать собак из России. Их три, и они у сейчас у мамы. Очень нужно их привезти.
Люди просят продолжать вести блог, их это поддерживает. С принятием поправок к закону о «пропаганде ЛГБТ» появился страх за людей, которые остаются. Если бы мы сейчас находились в России, и не было угроз, меня бы этот закон только раззадорил. Я бы наломала дров из-за ярости.
